Дай нам шанс - Страница 34

– Она назвала нашего ребенка грязным ублюдком, – наконец выговорила Лейла.

– О, извини! – сказал Джеймс, по ее мнению, слишком громко.

Но, ощутив, что ребенок зашевелился, она поняла, кому это было адресовано.

– Думаю, кто-то почувствовал себя оскобленным, – заметил он, когда ребенок толкнулся ножкой еще раз. Джеймс ладонью мягко помассировал ее живот. – Скажи своей маме, что мы все уладим – я женюсь на тебе в любой день, когда ты захочешь.

– Это ты не в силах уладить, – вздохнула Лейла.

«Во всяком случае, я могу попробовать поговорить с Зейном», – подумал Джеймс.

Этой ночью Лейла опять плакала.

Утром он встал и быстро оделся. Ему не хотелось еще раз опоздать на встречу с Ману.

– Сегодня я опять занимаюсь переговорами, – предупредил он Лейлу. Вечером Ману должна была улететь. – С тобой все будет в порядке?

– На два часа назначено ультразвуковое исследование, помнишь?

– Конечно, помню. – Он на мгновение прикрыл глаза. – Встретимся в клинике без десяти два.

«Он забыл», – подумала она.

Джеймс колебался. С одной стороны, ему хотелось рассказать Лейле о своих планах, но, с другой – он боялся обнадеживать ее.

Каменное лицо Ману, ждавшей Джеймса в холле отеля, подтвердило его опасения.

– Какого черта! – бросила она ему, вместо приветствия, и сунула в руку газету.

На первой полосе был помещен снимок их поцелуя в Центральном парке. Хуже того, словно увертюра к симфонии, его рука покоилась на груди Лейлы.

– Я и предположить не мог…

– Не стоит обсуждать это здесь, – отрезала Ману. – Я заказала номер для деловых переговоров на семнадцатом этаже.

Открыв дверь с помощью пластиковой карты-ключа, они вошли в номер и сразу приступили к делу. Ману забрала у него газету. Джеймсу не надо было объяснять, насколько плохо это выглядит.

– Я не знал, что там кто-то был… Тем более с фотокамерой.

– Твоя рука на ее груди, – сказала Ману. – Ты опять решил заморочить всем голову и продемонстрировать, что у вас настоящие отношения? Но ее родители и брат…

Джеймс чуть не взорвался. Он никого не собирался морочить; они с Лейлой уже давно миновали эту стадию.

– Их дочь-девственница забеременела от тебя, – продолжала Ману таким тоном, что Джеймс почувствовал себя как в Судный день. – А ты ее бросил, чтобы продолжить свою жизнь плейбоя, и встречался с другими женщинами… – В ее глазах горело презрение. – Через пару месяцев ты все же решил вернуться и устроить шоу с предложением, а потом, чтобы подогреть интерес, занялся с ней любовью в парке.

– О да, тот поцелуй мог завести слишком далеко!

– Любой поцелуй на публике – это слишком. И там был не только поцелуй. Вы шли с ней, держась за руки, – такое, по их понятиям, может происходить только за закрытыми дверями. Неужели ты не видишь, что твои поступки все сильнее оскорбляют не только ее семью, но и саму Лейлу. Вы даже не женаты…

– Я не знаю, стоит поговорить с ее братом до свадьбы или после… – начал Джеймс и замолчал. Вначале заставить Лейлу согласиться на брак казалось ему единственно верным решением. Только так он мог защитить своего ребенка. Но сейчас он неожиданно засомневался. – Мне нужно обсудить это с Лейлой, – сказал он. – Я должен выяснить, чего она действительно хочет. Но если мы поженимся…

– Тогда тебе придется встретиться с ее отцом, хотя я сомневаюсь, что он тебя примет.

– А что насчет ее брата?

– Нужен посредник. Тот, кто будет тебя представлять.

Джеймс улыбнулся:

– Кто-то вроде тебя?

Его улыбка была встречена холодным взглядом.

– Знаешь, почему мои услуги так дорого стоят, Джеймс? Потому что у меня очень хорошая репутация в деловых кругах. И я не уверена, что мне стоит связываться с тобой. Через год или два ты снова можешь оскорбить короля.

– Я не собираюсь никого оскорблять, – возразил он.

– О, так, значит, этот брак не временный? – удивилась Ману. – Подумай хорошенько, ведь тебе придется хранить верность жене…

– Почему вы все твердите, что я собираюсь изменять Лейле?

– Ты – Чатсфилд, – отрезала Ману. – Более того, ты – Джеймс Чатсфилд.

Как только речь зашла о его далеко не безгрешном прошлом, Джеймс умолк. Ему осталось только сидеть и слушать. Он всегда мог пробить себе дорогу либо деньгами, либо собственным обаянием… но сейчас это оказалось не так-то просто.

– Придется поработать, Джеймс, – предупредила Ману. – Много и серьезно. Я подумаю насчет своего посредничества между тобой и ее братом, но прежде мне хотелось бы убедиться, что и ты предпринимаешь какие-то шаги. Если хочешь помочь Лейле восстановить отношения с семьей, тебе надо сидеть и слушать.

Джеймсу ничего не оставалось, как последовать ее совету.

Он сидел и слушал. Слушал и пытался примерить это на себя. Усвоить. Проникнуться.

Он делал это для Лейлы, хотя она ничего не знала.

В пять минут третьего она стояла у входа в клинику, уговаривая себе, что не стоит нервничать из-за небольшого опоздания.

– У меня была встреча, – сказал Джеймс, выходя из машины. – Она затянулась.

Он не поцеловал ее, не взял за руку, когда они вошли в приемную, а просто сел рядом и стал ждать, когда их вызовут.

Проследив за взглядом Лейлы, он увидел на кофейном столике газету. На первой странице красовалась их фотография в парке.

– Лейла, – он повернулся к ней, – прости меня за это. Все зашло слишком далеко, и если я каким-то образом…

– Просишь прощения? – удивилась она. – Но в этом нет ничего особенного. Мьюриел сказала, что Нью-Йорк видел и не такое.

– О, Мьюриел успела тебя очаровать?